От редакции: "Бильярд начинается с инвентаря, инвентарь начинается с осмысления", - в этом абсолютно убежден "широко известный в узких кругах" теоретик и практик бильярда Владимир Генералов, эссе которого для встречных размышлений "Бильярд Спорт" предлагает вниманию посетителей. Сегодня Владимир Генералов покушается на "святая святых", "солнце русского бильярда" - на имя самого Лемана, что само по себе, заметим в скобках, ни плохо и ни хорошо, поскольку работы античных драматургов, например, тоже критикуют до сих пор, и не всегда эта критика - благоприятная и положительная... А вот то, что за 20 лет развития спортивного бильярда под эгидой ФБСР так и не выработано единых стандартов профессионального оборудования, - непреложный факт.
Итак - точка зрения Владимира Генералова (на фото; как всегда - инспектирует столы).
А.И. Леман родился в 1859 г. Свою «Теорию бильярдной игры» выпустил в свет в 1885 г., то есть в возрасте 26 лет.
«Наше все»
По собственному свидетельству, он посвятил игре на бильярде два-три года своей жизни в период службы в армии. Выйдя в отставку, к игре на бильярде не возвращался, занявшись поисками ремесла-заработка. Имя А.И. Лемана окружено мифами. Его называют великим русским игроком на бильярде, великим теоретиком и знатоком, прародителем русского бильярда, приписывают ему изобретение и фантастическое мастерство в исполнении немыслимых по сложности ударов. Все это, мягко говоря, не соответствует действительности. Его замечательный труд не более чем свидетельство его представления об искусстве игры на бильярде того времени.
Книга написана нормальным языком, нормально образованного по тогдашним меркам человека, читаема, интересна узкому кругу любителей игры на бильярде, для расширения общего бильярдного и житейского кругозора. Не первое, но единственное дошедшее до нашего времени эссе на эту тему за последние 100 лет. Интеллектуальный эксклюзив, но отнюдь не пособие или учебник даже для начинающих. Размышления и впечатления — не более.
Искусственно раздутый интерес к этой книге обусловлен поверхностным и потребительским отношением «профессионального» бильярдного сообщества к объекту своей любви и отсутствием серьезной и глубокой литературы на эту тему в России на нынешний день. Согласиться с тем, что автор являлся выдающимся мастером игры на бильярде, исходя из содержания этой книги, невозможно. Посудите сами — о каком мастерстве, понимании, проникновении за два-три года можно говорить?!
«Солнце русского бильярда»
Вопрос отношения к книге Лемана сегодня — это вопрос, скорее, уровня образованности современного читателя вообще и в бильярдной теме в частности. Было время, когда я сам с упоением зачитывался этой книгой, находясь на школьном уровне развития, а продвижение по жизни и по «теме», размышления и проникновение, размышления и понимание, возвращали и возвращали меня к этой книге. В построении фраз, в последовательности изложения, в междустрочье я раскрывал для себя многие штрихи и нюансы бесхитростного и в то же время лукавого изложения мыслей и впечатлений эмоционального молодого человека. И в 50 лет не все еще понятно в этой жизни, что уж говорить о глубине и проникновении в 25—27 лет. Да, гениальным можно быть и в 10, и в 18, но мудрым в 20 лет быть нельзя. Мудрость помолодеть не может.
Историю об одномоментном рождении русского фрейберговского бильярда (что нелепо уже само по себе), свидетелем которого автор не был, а изложил как некое свое представление и принятое нетребовательными потомками как единственное, поэтому удобное и… поэтому верное. Абсурд. Не ученье Лемана всесильно, потому что оно верно, а неизжитые атавизмы советского сознания — знамена, под которыми можно прятаться, начертав на них Маркс, Энгельс, Леман…
«Рама русского сознания»
Загадок в его «учении» и противоречий немало. Например: как нужно понимать, что лучшие русские игроки посоветовали инженеру Фрейбергу переделать (улучшить) столы. В связи с чем, если до переделки столов, эти игроки-ходоки — лучшие? Спортом тогда не занимались, а если это игроки на деньги, то вряд ли они будут экспериментировать. Что они хотели изменить в столах? Чтобы шары падали в лузы только при очень верном (точном) ударе, как домысливает Леман, то есть, по его (их) мнению — уменьшить размер луз? Но лузы уже тогда были нормальными. Ибо тот же автор, делясь своим, ничем не подкрепленным мнением о правильном и неправильном, ссылается на других производителей столов, давно представляющих на рынке свою продукцию, с любым набором вариантов, включая очень строгие (узкие) лузы. При этом сам Леман в разных главах своего эссе, по-разному относится к нюансам бильярдостроения, зачастую противореча себе и блуждая в пристрастиях и понятиях. Что столы делались по принципу «кто во что горазд», понятно даже ура-патриотам. (Человеческий фактор еще никто не отменял).
Так чего же хотели от Фрейберга? Непонятно. А что сделал сам инженер? В чем его ноу-хау? Первое — уменьшил коридор лузы при производстве собственных столов. Второе — увеличил ширину игрового поля на 3-4 см (как пишет Леман), за счет уменьшения длины, то есть нарушил пропорцию (геометрию). Поэтому русские бильярдные столы не 12-футовые, а 5-аршинные. Зачем?
Мотивировка — для улучшения угла приема шара лузой с каждой из сторон прямоугольника — оквадратил стол. То есть эволюция столов инженера Фрейберга (по Леману) выглядит так: зажали, потом укоротили, потом оквадратили, развернули… Мотивировки: по совету трудящихся, по настойчивому совету трудящихся, по убедительному совету трудящихся… и вообще, что я, — не инженер что ли!
И что? Получили абсолют? Смешно. Это даже на анекдот не тянет.
Теперь про резину. Тот же Леман пишет, что у кого-то из производителей столов резина выше, у кого-то ниже, у кого-то «артемис», у другого «Accu-fast», у третьего «лонгони» и т.д. И только Фрейберг в 1850 г. отгадал (нашел) нужную высоту и жесткость. Главная заслуга Фрейберга, по моему мнению, что он впервые в России с 1850 г. «выложил» графитовыми плитами дорожку из Англии в Россию. Понятно, что его столы мгновенно привлекли внимание, став лучшим игровым инвентарем на рынке. Стыкуя инновацию графитовых плит и новый профиль бортовой резины со старой рамой русского сознания он приобрел, в связи с этим смелым и разумным шагом, кучу проблем, решить которые можно было лишь во времени.
Именно поэтому то, что описывает Леман, называется поиск, эксперимент, но никак не законченный акт рождения. Продукт-то промежуточный. Не забывайте, что резину научились вулканизировать всего-то за 12 лет до проделок Фрейберга, во времена, когда резину гладили утюгом (для оживления) и была просто резина как таковая, а не десятки бильярдных видов, как сегодня. А кто знает, какая по меркам (ощущениям) того времени, средняя жесткость резины, про любовь к которой русских игроков домысливает Леман?
«Страдивари русского бильярда»
Его Книга — это его личное отношение ко всему, о чем он пишет спустя 35 лет с момента фрейберговского подвижничества. Леман со своим трехлетним военно-бильярдным образованием в своей «Теории» столько насоветовал по улучшению фабрикации бильярдных столов, что невольно диву даешься. В его эссе есть полезная информация, например, про разнообразие размера шаров на рынке, кои можно и нужно применять сегодня, сообразуясь с конкретикой стола. Тогдашняя, очень неглупая реальность, вытравлена сегодня «спортивным» моментом. Функционеры от бильярда взяли из Книги то, что им удобно, а не то, что в ней есть. Читайте, завидуйте и… понимайте-думайте сами…
Отношение Лемана к искусству игры на бильярде очень восторженное, но очень поверхностное. Многие «его» мысли — плод чьих-то рассказов, а точнее баек, позже принятых за абсолют. Некоторые его примеры возможных ситуационных решений нелепы и смешны, до понимания отсутствия его понимания о предмете изложения. Смешно называть традиционные русские поиски несуществующего идеала рождением русского бильярда по просьбам трудящихся.
Ничего не напоминает? Чем изготовление столов сегодня отличается от фабрикации 150 лет назад? Только материалами. Что, знаний прибавилось? Будет — ничего не изменилось. Как тогда не ведали, что творили, так и сейчас никто думать не хочет. А вам не кажется, господа, что воды уже давно отошли, а роды слегка затянулись?! Вы, кстати не знаете, к чему это приводит? Тогда… оглянитесь.
А пока суть да дело, искусство игры на бильярде вывернули наизнанку и превратили как бы в спорт. Столы бильярдные стали опять делать. Опять по своему усмотрению, в рамках личного понятия о бильярде. Как понимает бильярд директор мебельной фабрики, редактор газеты, учитель, бизнесмен — в прикладном смысле, не на эмоционально-досуговом уровне? А если он вдруг стал производителем столов, администратором или владельцем клуба? Одинаковые столы у них будут получаться?
Понятно, что в деревянно-интерьерной части столы у всех будут стремиться к некой красивости, в рамках их эстетического вкуса. Что касается игровой (главной) для бильярдиста составляющей стола-инвентатаря, то здесь к бабке не ходи, как любит говаривать главный тренер страны, — все будет как сейчас: не иметь отношения к игре на бильярде.
Чтобы хоть как-то оправдать «качество», стали ссылаться на Шульца и Шольца, того же Фрейберга, на группу товарищей и коллектив инженеров, досконально изучивших их столы. Слова, слова, слова. Даже если чудом наткнуться на них, то за 150 лет от этих столов пыль осталась, в виде изъеденных царг и трухи, переделанных 100 раз бортов. Родного там нет ничего, кроме разве что скоб (да и то, если не сперли!). Тем более легкомысленно говорить об игровой составляющей. Геометрия луз утрачена, резина менялась раз 10—15 или превратилась в камень. Смешно ссылаться на то — не знаю что. И уж если делать «такие» столы, то для игр, в которые играл во времена Фрейберга, а не в сегодняшнее скинхедовское бей-беги. Та лошадка, господа, на Аи-95 не рассчитана, она сенцо да овес уважает, иначе — не едет. Раздувать щеки, оправдывая невежество, проще, чем думать, искать знания, приобщаться к прекрасному. А красивенькие деревяшки сегодня сделать может любой.
«Золотое сечение»
Миллиметры, если это результат искусства и эстетики — не объект для обструкции и споров. Спорить-обсуждать надо не миллиметры, а объемность и наполненность взгляда на предмет. Идею. Тогда миллиметры станут содержательными, а поэтому и жизнеспособными. Тогда идея медленно перетечет в форму-гармонию, став золотым сечением, став, например, пропорцией. И конкретно про бильярд: клубов в Москве много. Один темнее другого. Но ни в одном клубе Москвы до сих пор нет ни одного по-настоящему классного игрового стола, в поддерживаемом на должном уровне состоянии — стола, на котором соотношение раската и отскока гармонично увязано с размером и массой шаров, массой и креплением борта. Нет возможности контролируемо исполнить задуманное, в рамках возможностей правильно и качественно поставленной резины, соответствующей характеру, смыслу игры и размеру шаров. А самое главное — правильных в своей идее луз, смысл которых восходит не к утвержденным кем-то размерам, с подачи неизвестно кого и неизвестно для чего, а к пониманию-осознанию эстетики игры на таком русском бильярде.
Миллиметры определяются гармонией процесса, отношением и проникновением, любовью, эстетикой, понятием и духовностью — только тогда 3 мм в Питере будут соответствовать 3 мм в Одессе или Риге, только тогда действо на столе и понятие игра будут неразделимы, только тогда можно будет произносить вслух слова Русский Бильярд, не опуская при этом глаза.
Да, таких столов почти нет, но ведь это не значит, что надо лениво довольствоваться тем, что есть, не пытаясь узнать о том, что может быть и не хотеть их увидеть-сделать — играть на них. Да, их почти нет, но это не значит, что их не может быть. Не придумал же я их — такое придумать нельзя. Такое можно только выстрадать, сделать и играть-чувствовать их. Я играл на таких столах. «Я видел «Ленина!»
Есть похожие на то, что я описал, но вылезти из своего теплого… и поехать посмотреть-опробовать-поиграть — лень, а это уже не бильярдная, а неврастеническая тема.
Почему нет таких столов? Во-первых, почти никто сегодня не понимает, что такое классный игровой стол — понятие «игра» утрачено. Во-вторых, почти никто делать не умеет, а в-третьих, некому спрашивать-потреблять продукт. Сегодня «специалистов» от бильярда в России — целая мебельная фабрика, и не одна, три телевидения, 33 журнала, преподавателей больше, чем столов в стране… плюс владельцы клубов, продавцы инвентаря, плюс «мастера» по «ремонту» и установке, плюс все акулы пера, спортсмены, депутаты, артисты… Все, кому не лень — доки. Стране нужен народный автомобиль! Эпоха насыщения рынка «Жигулями» в самом разгаре. Сегодня, как, впрочем, практически всегда в России, невежество правит бал и приглашает на него равных гостей.
«Труд и пот»
Ну, а пока Искусство игры на бильярде превратили даже не в спорт. Спорт высоких достижений, а точнее — как бы в спорт, как бы высоких, как бы достижений. Это понятно — низкие достижения никому не нужны, поэтому, сразу назвали их высокими. Опять слова, слова, безответственные слова… Что такое спорт высоких достижений? Это поиск, эксперимент, борьба за десятые, сотые доли, миллиметры и миллиграммы успеха. Вечный поиск. Институты работают над улучшением инвентаря каждый день. Спорт высоких достижений — это серьезные деньги, это перманентное движение вперед, полет по восходящей. Труд и пот. Труд и пот. А в бильярде — сплошная профанация. Какое продвижение вперед, если столы делаются не от ума, а от Фрейберга! Лицом в прошлое, спиной к будущему! Это спорт высоких достижений!? Кто его видел, спорт этот бильярдный? Какой спорт, если «мастер» вашего спорта говорит в интервью: «Я занимаюсь бильярдом, аж 2 раза в неделю, вот уже два года…»
Представляете? Сколько трудится. Какие же неразумные и сумасшедшие все остальные, в других видах спорта. Вот глупцы! По две тренировки в день! По десять часов пашут, до седьмого пота! Какой же исключительный, «интеллектуальный» вид спорта, этот русский бильярд бей-беги — потыкал палочкой, пивка махнул и через годик-другой уже в телевизоре, и уже не с кружкой, а с кубком в руке. «Бей-беги!» — вот что вышито на знамени «русского» бильярда. Фарс.
Спасибо телевидению — его беспощадная правдивость отрезвляет и раздевает индивидуальное «мастерство» русской бильярдной «игры» сегодня быстрее вытрезвителя. Смешно предположить, что я — самый умный, а значит, и другие скоро все это поймут.
